Где-то в полдвенадцатого мы вышли из дома.
Дошли до Лазаревского.
Вернулись в половину третьего.
Всё это время мы говорили.
Я наконец-то сказал ей правду.
Стало легче.
Когда-нибудь я наберусь смелости и расскажу всё остальное.